Артур, как вы пришли к тому, что вы сейчас делаете? Сказались мое место рождения — я родился в Грузии — и возможность каждый год, начиная с трехлетнего возраста, ездить в Кахетию на виноградники и помогать родственникам собирать виноград. Там я и напился первый раз. Мне было 7 лет. Напились? Да. Дело было на грузинской свадьбе, где я должен был наполнять кувшины, из погреба, в котором находилось четыре емкости (квеври), полные уже готовым молодым вином. Праздник шел своим чередом, но в самый разгар застолья вино перестало попадать на столы. Взрослые стали выяснять, в чем дело, и нашли меня и моих помощников уже «никаких». И досталось же мне потом от родителей… Но это лирика. Дело в том, что вино мне всегда нравилось. И когда в конце 90–х годов в России появились первые школы сомелье, я сразу пошел учиться — в это время уже жил в Москве. Было тяжело. По завершении обучения экзамен я сдал плохо, и мой педагог Юрий Зыбцев не хотел ставить мне положительную оценку. Я его упросил, потому что мне нужен был диплом. Не знаю, почему. Но мой педагог упорно считал, что сомелье — не моя профессия и мне этим заниматься не нужно. По окончании школы меня долго не хотели брать на работу, и единственный, кто откликнулся, — француз, работающий в одном из популярных ресторанов. Так и началась моя карьера. Сегодня я являюсь руководителем Союза сомелье и экспертов России, в 2005 году стал лучшим сомелье России. И сегодня мой невероятный и очень профессиональный учитель, который не хотел мне ставить оценку, преподает в моей школе. И как он отреагировал на ваши успехи? Мы встретились с Юрием Эммануиловичем в 2002 году на конкурсе сомелье, где я стал вторым, а он был членом жюри. Тогда я спросил его, не хочет ли он исправить мою оценку. Он сказал: «Лучше молчи» (смеется). То есть любой человек может стать сомелье? Если он «упертый», обладает харизмой и занимается любимым делом, то да. Получается, ты получаешь положительные эмоции и одновременно можешь зарабатывать. Что можете сказать о развитии виноделия в России? Ситуация становится лучше, но самая большая проблема — отсутствие культуры пития. Потребители, особенно в регионах, воспринимают в основном сладкое вино. Сухое — не интересно. А ситуация в стране такова, что мы не можем открыто говорить о виноделии, что вынуждает людей обращаться к профессионалам или интернету. Но этого мало. Государство должно помочь производителям и потребителям. Сейчас пропаганда работает неправильно: все говорят, что в России делать вино не умеют, а позитивные вещи умалчивают. Мы говорим о борьбе с алкоголизмом, делая все для того, чтобы человек был неграмотным и пил водку. Только в Сочи в дьюти–фри есть магазин, где продают российские вина. В других городах этого нет. Есть все что угодно, но только не российские вина. Это порождает недоверие или же непонимание того, что в России существует виноделие. А ведь это не так — у нас, есть винодельни, которые могут делать качественный продукт и представлять их на мировых конкурсах. Не помогают развитию виноделия и бюрократические проволочки. Виноделие должно быть свободным. Регулировать процесс производства — это нонсенс. Как же тогда виноделию развиваться? С помощью знающих людей. В Краснодарском крае есть толковые специалисты, продвигающие виноделие. В Крыму не достаточно делается для этого, в Ростовской области мало хороших производств, на Кубани активность гораздо больше. Благодаря Союзу виноградарей и виноделов, Леониду Поповичу, Николаю Пинчуку, Олегу Толмачеву и другим специалистам кубанское виноделие идет вперед. Последние несколько лет развивается гаражное виноделие. Как считаете, оно может вывести виноделие на новый уровень? Я не люблю слово «гаражист». Гаражист — это человек, который что–то там в гараже «намутил», а потом продал. Просто кто-то запустили это понятие в массы, а оно и прижилось. Я считаю, что это авторский подход, авторское виноделие. К сожалению, таким производителям не хватает знаний, многие варятся в собственном соку, некоторые интересуются и обращаются к зарубежным специалистам. Также досадно и то, что среди них есть излишне самовлюбленные люди, которые считают, что их вино самое лучшее. Почему так происходит? Это болезнь роста. Все они разрознены — каждый живет своей жизнью. Если кто–то делает успехи, сразу появляется зависть. И вообще, сегодня стоит говорить о бренде «российское вино», а не о конкретном субъекте страны или винодельне. Регион — это хорошо, но должен быть бренд. В Бордо более 9 тыс. производителей и все они выступают под брендом «Вина Бордо», не говоря о том, что брендом вообще является «французское» вино, кстати не всегда качественное, а у нас же не наберется и 50. Не нужно тянуть на себя одеяло. То есть ваше мнение, что авторское вино — тема специфичная? Да. Это вино на любителя: оно не долгоживущее, «разваливается» быстро, не имеет большого потенциала. Такое вино хорошо на месте. Как человеку, который не разбирается в вине, определить его качество? Цена — это показатель? На полках магазинов сложно найти качественные вина в ценовом сегменте 300–400 рублей. Они есть: и российские, и иностранные. Но на проблему выбора влияет и курс иностранной валюты. Если раньше человек пил зарубежное вино стоимостью 500 рублей, то после повышения курса доллара и евро оно стало стоить 800–900 рублей. Это уже другая ценовая категория, и, если бюджет не позволяет тратить на вино такие деньги, потребитель начинает искать альтернативу, которая будет стоить те же 500 рублей. Чтобы помочь потребителю, мы выпускаем антигид, дающий возможность избегать вина, не рекомендованые профессионалами. С российскими винами другая проблема. Если вино проходит по ГОСТу, значит, все хорошо. Органолептика уже никого не волнует. Я считаю, что наш потребитель достоин большего — он должен пробовать вина любой ценовой категории и вино должно быть вином. Нужно создавать «фильтр» в виде государственного органа, дегустационные комиссии, которая состояла бы из профессионалов, а не людей, которые в вине ничего не понимают. С этим сейчас сложности? Нет, дело движется. Все намертво стояло несколько лет назад. Да и производителей у нас немного. Их нужно объединить, дать возможность выращивать виноград и получать компенсации. Думаю, в ближайшее время ситуация наладится. Сейчас же разобраться в винах потребителям помогаете вы. Я и команда RusWineGuide выпускаем «Винный гид», который призван помочь потребителю выбирать качественные вина. Он является «фонариком», который освещает позиции, на которые следует обратить внимание. А оценка — субъективный момент, с ней можно не согласиться. Сталкивались ли вы с нечестностью производителей? В моей практике были случаи, когда производитель предоставлял образец не своего производства, не думая, что я могу купить это же вино в магазине. И, естественно, если продукт отличался, производитель не попадал в Гид. Сегодня то же самое происходит на мировых выставках. За границу отправляется образец хорошего качества, получает медали, а в магазин попадает совершенно другое вино. Но надо понимать, что если какого–либо вина в «Винном гиде» нет, это не значит, что оно обязательно плохое — я мог просто до него не дойти. Осложняет процесс выбора качественного вина и безграмотный выбор закупщиков — ассортимент большой, а действительно качественных напитков мало. Становится жалко потребителя. Человека нужно сориентировать, а дальше он либо доверяет мнению эксперта, либо нет. Сейчас, к сожалению, больше винных гидов в России нет. Получается, рядовой потребитель самостоятельно в магазине не разберется? В выборе может помочь имя производителя. Это основной момент. Сорт винограда ничего не скажет. Если у производителя репутация «разливайки», потребитель его не выберет. Вы согласны, что наличие иностранца на винодельческом производстве — это плюс? Иностранец — это изменение в технологии производства. Я не хочу сказать, что советская технология была плохая — мир виноделия изменялся. Сейчас внедряются новые технологии, специалисты добиваются определенных вкусов и ароматов. Плюс зарубежного специалиста в том, что у него виноделие в крови. Потом, когда технологические моменты будут отточены, иностранец на производстве будет не нужен. Но тут появляется еще одна проблема — французский или итальянский паспорт не всегда говорит о высоком профессионализме. Человек, который работал на небольшом производстве, не может контролировать большое предприятие. Получается, что иностранец — не всегда большой плюс. А есть ли у вас любимое вино? Этот вопрос не совсем корректный. Хорошее вино — это вино, которое ты хочешь здесь и сейчас. Я же могу сказать одно — любой профессионал рано или поздно приходит к винам Бургундии. Почему? Потому что Бургундия — уникальный регион и сделать из одного сорта винограда такую палитру различных вин — большое мастерство. Вот почему сейчас мне интересна Армения: сорт винограда Арени, который там произрастает, настолько многообразен, что из него можно делать невероятные вина в абсолютно разных стилях. Попомните мои слова, это будет вторая Бургундия. Когда? При правильном подходе, я думаю, лет через пять многие это почувствуют. ⇢ Артур Георгиевич Саркисян — независимый винный эксперт, сомелье. Родился в Тбилиси Грузинской ССР. В 1990 г. приехал в Москву. Закончил винную школу «Ностальжи». Стажировался в Испании, Италии, Франции. В ресторанной сфере с 1998 г. Финалист Российского конкурса сомелье 2001 и 2002 гг. Победитель VI Российского конкурса сомелье–2005. Соучредитель школы и винного центра WinePeople, винотеки Le Sommelier. Соучредитель и глава Союза сомелье и экспертов России. Член российских и международных дегустационных конкурсов. Создатель ежегодного проекта «Авторский гид «Российские вина». Татьяна Краева Фото со странички Артура Саркисяна в Facebook «Деловая газета. Юг» — новости Краснодара, Краснодарского края, бизнес, финансы, общество, политика, новости предприятий Теги: Персона,Общество 07.02.2017